Через пятнадцать минут во двор въехала машина, и я увидел выходящую из неё Майю. Внутри что-то приятно ёкнуло, и я стал пожирать её глазами, отмечая малейшие изменения, произошедшие за эти два месяца. Но понять что-то было тяжело из-за верхней одежды, хотя, судя по лицу, она чуть-чуть похудела, и я очень хотел надеяться, что это из-за тоски по мне.

Я вышел из машины и позвал её:

— Майя!

Она медленно повернулась на мой зов и на лице отразилось сначала изумление, потом радость, а затем эмоции стали сменяться одна за одной. Было всё — и радость, и злость, и упрямство. В конце концов, она взяла себя в руки и безразлично спросила:

— Гера? Что ты здесь делаешь?

Её тон меня слегка обидел, но сердце грело то, что сначала она обрадовалась, увидев меня.

— Был здесь недалеко, решил заехать к тебе в гости, — ответил я, подходя к ней.

Наклонившись, я поцеловал её в щеку, и забрал пакет с продуктами из её рук. Майя внимательно посмотрела на меня, и спросила:

— Ты один или с женой? — и её голос дрогнул.

— Один.

— Как же Иви отпустила тебя? — она старалась говорить спокойно, но в голосе явно звучали нотки сарказма.

— А ты думаешь мне надо разрешение Иви для встречи с тобой? — я улыбнулся. Похоже, Майя ревновала меня. — Будем стоять здесь или ты меня пригласишь к себе домой?

— Мы сделаем по-другому. Ты едешь к себе домой, а я к себе, — и потянулась за пакетом, чтобы забрать его.

— Нет, мы оба пойдём к тебе, — а я взял её за руку, чтобы завести в подъезд, но она даже не шелохнулась. — Ты хочешь, чтобы я тебя нёс? Без проблем! Я даже дверь в твою квартиру могу открыть ногой! — и я подхватил Майю на руки.

— Поставь меня, — прошипела она и стала вырываться.

— Злой, колючий кактус вернулся, — я ещё шире улыбнулся. Как же мне это не хватало! Я поставил её на ноги, и опять взял за руку.

— Вот именно! Езжай к своей жене, а меня оставь в покое, — она попыталась выдернуть руку, но у неё ничего не получилось.

Я решил больше не испытывать терпение Майи и произнёс:

— У меня нет жены, — и показал ей руку. — Видишь, у меня даже обручального кольца нет.

— Железный аргумент! Нет кольца — нет жены….

— Майя, мы расстались с Иви месяц назад.

— Эээ, мне жаль, — растерянно произнесла она, но глаза её радостно засветились, и у меня на сердце потеплело.

— А мне не жаль! Ну, так как, пригласишь к себе?

— Пошли, раз уж приехал.

Когда мы вошли в квартиру и сняли верхнюю одежду, я решил сразу осмотреться. Квартира была двухкомнатной. Я сначала прошёл в зал и осмотрелся. Там стоял мягкий уголок, одно кресло, в углу компьютерный стол, стеллаж с книгами и тумба с телевизор. Затем прошёл в другую комнату. Это была спальня. Там было ещё меньше мебели — шкаф, прикроватные тумбы, на стене висел телевизор и, конечно же, стояла кровать, размер которой меня порадовал.

Я посмотрел на Майю и, подмигнув ей, кивнул на кровать.

— Размер что надо! Люблю проводить ночи на больших кроватях.

— А ты собираешься ночевать у меня? — Майя прищурилась.

— Естественно!

— И как долго? — мне показалось, что она перестала дышать.

— Видно будет, может месяца три — четыре, а может и чуть дольше, — бесшабашно ответил я, и присев на кровать, проверил матрас на упругость.

— Ну что ж, тогда уступаю тебе кровать, а сама посплю в зале, — холодно ответила она и направилась на кухню.

Всё ясно. Придётся начинать сначала. В общем-то, я и не особо сильно надеялся, что Майя сразу броситься в мои объятия.

Я прошёл следом за ней, и сев на стул, стал наблюдать за её перемещениями по кухне. В полном молчании она стала выкладывать продукты из пакета, делая вид, что меня нет.

— Что интересного у тебя произошло за эти два месяца? — решив нарушить молчание, спросил я.

— О! Было много интересного! — с иронией ответила она. — На следующий день после моего возвращения я побежала на работу и узнала, что меня уволили за прогулы! И мне большого труда стоило уговорить моего дражайшего начальника не делать мне такую запись в трудовой книжке. Потом я заявила об угоне своей машины, но оказалось, что она преспокойно пребывает на штрафстоянке в ГАИ и мне пришлось выплатить не только штраф за парковку в неположенном месте, но и оплатить пребывание машины на штрафстоянке. А потом стало ещё веселее и интереснее, когда я потеряла сознание, стоя в очереди, чтобы оплатить штрафы. Очнулась я уже в больнице, где врачи обрадовали меня, сказав, что у меня серьёзное сотрясение мозга, которое проявилось не сразу из-за шока и стресса! Хотя я, не понимаю, как можно получить сотрясение того, чего у меня точно нет! — она состроила такую смешную гримасу, но мне почему-то не хотелось смеяться. — А когда я выписалась из больницы, я две недели искала себе новую работу. Было так интересно бегать по собеседованиям, и думать за какие деньги купить себе лекарства и продукты! — чем дальше Майя говорила, тем больше мне становилось стыдно. Ведь это я был виноват во всех её бедах, а она тем временем нервно продолжала, — А потом жить опять наполнилась рутиной. Я нашла себе новую работу, вернее три — одну основную, и две вспомогательных. А вот сегодня получила первую зарплату на основной работе! И могу впервые за два месяца нормально поесть! А как у тебя? Ты выиграл свою дебильную игру? Теперь ты лучший по всем правилам? — последние слова она произнесла с таким сарказмом, что меня передёрнуло.

— Да, — ответил я, не зная, что ещё сказать. — Мне так жаль, что всё так вышло.

— Ого! Какой жалостливый! Только оставь свою жалость при себе, ясно? Обойдусь!

Я смотрел на Майю, и в душе творилось черти что. Хотелось посадить её к себе на колени и прижать, а потом долго и нежно целовать, но как только я протягивал к ней руку, она уворачивалась, не давая к себе даже прикоснуться.

— Ладно, что было то прошло, — вздохнув, она села за стол и поставила перед собой тарелку с бутербродами. — Ты на самом деле выиграл?

— Да, — я тоже вздохнул. — Теперь я лучший защитник в истории Игр.

— Поздравляю.

— Спасибо, — ответил я.

Но мне хотелось, чтобы Майя поздравила меня по-другому, и совсем не на словах и не на кухне. Хотя… Можно и на кухне, и даже на этом столе, или стуле. «Тьфу ты! Веду себя как озабоченный мальчишка!» — мне стало противно от собственных мыслей. А Майя тем временем стала жевать свои бутерброды, и спросила:

— А что с твоим братцем? Ведь он поспособствовал тебе, так сказать, в победе.

— Евсей исчез. В тот же день он снял с одного из своих счетов пол миллиона евро и растворился в воздухе. Мы пробовали его искать, но с таким количеством наличных и нашими способностями, он может быть сейчас где угодно. Да и я уже перегорел. Ведь он мой брат, и мать сильно расстроиться, если я его убью.

— Значит, чувство жалости и сострадания вам не чуждо?

— Не чуждо.

— Знаешь, меня всё это время волновал один вопрос — почему он так с тобой поступил? Ведь вас не много, и как я поняла — родственные связи и клановая система должны вас сплачивать…

— В принципе, да. Но Евсей третий и последний ребёнок, поэтому его всегда холили и лелеяли, особенно мама, плюс ребёнок Лорда клана. Ему всегда разрешалось большее, чем мне или другим представителям клана, поэтому он вырос слишком эгоистичным. И слишком самовлюблённым. Но здесь есть и моя вина, и вина отца. Во мне отец уже с малых лет воспитывал будущего Лорда, и если меня всё время жёстко воспитывали, то Евсея наоборот баловали. И только когда он подрос и стал приносить неприятности, только тогда отец взялся за его воспитание, но было уже поздно. Так что мы все виноваты — и я, и отец, и мама.

— Приблизительно так я и подумала, — задумчиво ответила Майя, и поднялась из-за стола. — В нашем мире, таких, как он, называют мажорами. Обесбашенные детки богатых родителей, которые считают, что им можно всё, и которые не хотят понимать, что без своих родителей они никто, — она подошла к раковине и стала мыть посуду. — А ты сказал, что он третий ребёнок, значит, есть ещё один. Кто, если не секрет?